Она отступила от кровати и увидела, как губы подруги еле заметно дрогнули.

Реанимация – словно пруд со стоячей водой. Электрический свет – неживой, воздух – затхлый. Время движется по-иному, нежели в обычной, здоровой жизни. Наде даже казалось, что часы в холле отщелкивают не секунды с минутами, а жизнь, смерть, жизнь, смерть… Жуткое место.

– Надумаете – приходите еще, – предложил на прощание прикормленный Димой доктор.

– Может быть, – кивнул журналист.

А Надя еле слышно буркнула:

– Нет уж, спасибо.

И вспомнила: она уже говорила сегодня эти самые слова. Днем, когда другой пруд со стоячей водой покидала – черкашинское казино. Еще одно место, где время остановилось. Как много, оказывается, в столице черных дыр…

…А на улице, за порогом печальной клиники, оказался теплый и душистый вечер. Асфальт отдавал дневное тепло, чирикали уставшие за яркий весенний день воробьи.

– Ну и мрак эта реанимация, – прокомментировал Полуянов. И покачал головой: – А маман меня еще во врачи идти агитировала…

– Лерку жаль… – хлюпнула носом Надя. – Как думаешь, поправится она?

Полуянов помрачнел:

– Если захочет – поправится.

– А почему она вдруг может не захотеть? – не поняла Митрофанова.

– Да потому, что конкурсы красоты ей теперь явно не светят, – вздохнул журналист. – А без них – Лерке, по-моему, и жизнь не мила…

– Не говори так, – попросила Надя. – Да и с лицом у нее все наладится. Это просто синяки. Сойдут.

Дима вымученно улыбнулся:

– Хорошо бы. Ладно, Надька, проехали. Доктора в этом Институте, говорят, классные. Пусть они свое дело делают, а мы – своими займемся. Пойдем, пивка для дезинфекции тяпнем и решим, куда дальше двигать.

Надя с укором взглянула на журналиста:

– Разве до пива сейчас?

– Почему нет?

– Ты разве не слышал, что я Лерочке обещала?

– Слышал. «Я мстю, и мстя моя страшна». Идея правильная, похвальная. Полностью разделяю и присоединяюсь. Но что конкретно можно сделать сейчас, – он взглянул на часы, – в половине десятого вечера?

– Как что? Поедем на Маратову квартиру. Самое, по-моему, время.

– Куда?

– Ф-фу, забыла – я ж тебе так и не рассказала! Слушай…

– Стоп, Надежда, – перебил Полуянов. – Вон, на углу, кафешка. Пойдем. За пивком – все мне и изложишь.

– Да тут разговора на пять минут! – продолжала упираться Надя.

– А кружка пива – выпивается за четыре минуты, – заверил ее Дима. И подхватил подругу детства под руку. – Ну, не упрямься, пошли. Примем по ноль пять. За Лерино здоровье.

…Кафешка оказалась пустой, официантка – ненавязчивой, да и присесть после сумасшедшего дня в мягкое кресло тоже было очень приятно. Пиво принесли ледяное, на закуску явились кальмарчики и вкуснейшие чесночные гренки, так что Надя и сама не заметила, как уговорила кружечку в ноль тридцать три чуть не залпом. Пила и поражалась подленькой человеческой натуре: вроде все плохо, Лерка в реанимации, под капельницей и дышит через трубку в легких, а ей, Наде, – радостно. Из-за того, что она, пусть не юная, не шибко красивая, и с лишним весом в добрый пяток килограммов – но зато здорова. Над ней не стоят встревоженные врачи. И можно ужинать аппетитными гренками, а не внутривенными вливаниями питательного раствора…

– Девушке – повторить, – попросил Полуянов подошедшую официантку. – И гренок давайте еще порцию… Ну, все, Надька, хорош мечтать. Давай колись – что там тебе Черкашин поведал? Что еще за Маратова квартира?

Надя вынырнула из своего полузабытья. С сожалением отодвинула пивную кружку. Благодарно улыбнулась журналисту, когда официантка поставила перед ней новую порцию. Но пить не стала – пока не выложила Диме все полностью: как удалось выманить Черкашина в игорный зал. Как она его «расколоть» пыталась – задавала наводящие вопросы об убийствах Сони, Ильи Казарина и Марата… И на закуску, как вытянула из него информацию про «квартиру для тестов». На которой покойный менеджер демонстрировал своим заказчикам девочек и, возможно, хранил свои бумаги.

– Он мне и адрес сказал: Отрадное, улица Римского-Корсакова, дом двадцать восемь, квартира шестнадцать.

– Интересно… – протянул журналист. – А это не подстава?

– Не знаю, – покачала головой Надя. – Возможно. Но тогда – в чем подвох?

– Подожди-ка… – остановил ее журналист. Сверился со своим блокнотом: – Вот, я еще раньше через Москомрегистрацию выяснил: Марату в Москве принадлежали две квартиры. Одна – на Соколе, вторая – в Беляеве. Про Отрадное ни слова…

– Говорю ж тебе – он ее снимал. Она типа конспиративной. Про нее, Черкашин сказал, вообще почти никто не знает.

– Эх, Лерку бы спросить… Ладно, что теперь об этом… – пробормотал журналист.

– Значит, поедем?

– Поедем, конечно! – кивнул журналист. – Но только не одни.

– В смысле? – нахмурилась Надя. – Ментов, что ли, хочешь с собой позвать?!

– С ума сошла, – констатировал Полуянов. – Сейчас, подожди. – Он достал мобильник, начал быстро прокручивать адресную книгу.

– Нет, ты сначала объясни! – Надя, удивляясь собственной решимости, ловко выдернула из его рук телефон.

– Ох уж эти ба… то есть, простите, дамы, – вздохнул журналист.

Отобрал у Надежды аппарат – и только потом объяснил:

– Ну, вот представь. Приехали мы в Отрадное, нашли нужный дом. А ключи от этой квартиры у тебя есть? Нету. Но, может быть, ты замки вскрывать обучена? Отмычками пользоваться? Двери вышибать? Или в окна забираться? Квартира шестнадцать – это как минимум третий этаж…

– Правда… – кивнула Надя. И пристыженно добавила: – А я про это и не подумала… Вот дура!

– Не дура, – великодушно ответил Полуянов. – Ты просто устала…

– Так что же нам тогда делать?

– Тебе – ничего. Расслабиться и ждать, пока мужчина все решит.

– Что за тон, Полуянов… – поморщилась Надя.

– А я говорю – отдыхай, допивай пиво. Очень полезно, между прочим, для мозгового тонуса. А я пока делом займусь.

– Крутой ты стал, – прокомментировала Надя. – Просто Джеймс Бонд какой-то…

Но расспросы прекратила – взялась за бокал.

Дима же тем временем дозвонился какому-то «старому перцу Николю».

Николь, судя по разговору, был тот еще фрукт – Полуянов и про «вторую ходку» упомянул, и про какие-то «мазы» с «хазами» разглагольствовал, и «понтов корявых» просил не кидать… Наконец положил трубку и сообщил:

– Можно сказать, ура. Редчайший случай. Во-первых, Николь в Москве. Во-вторых – скучает и трезвый. А в-третьих – не забыл, к счастью, что он мой должничок.

– А кто он, этот Николь?

– Вор, – пожал плечами Полуянов. – Обаятельный. Наглый. Хитрющий.

– А откуда ты его знаешь?

– Кольку-то? Да он мой одноклассник.

Таксист высадил их возле метро «Отрадное», у кинотеатра «Байконур». Хоть и поздно – а народу кругом вертелось изрядно, видно, ночной сеанс скоро начинался. Стайки подростков, трепетные юноши с букетами, девицы с ищущими взглядами, братки с «голдами», господа с портфельчиками, тетеньки разнообразных габаритов и возрастов… Глаза разбегались.

– Ну, выбирай, – подмигнул Полуянов Наде. – Который здесь наш Колька?

– А просто подойти к нему нельзя? – поморщилась она. Не было настроения играть в угадайки.

– Нет, – заупрямился журналист. – Мне интересно, вычислишь ты его или нет.

Надя пожала плечами и внимательно оглядела площадку перед кинотеатром.

– Вон тот, в кепке. Явно прохиндей: глаза рыжие и носом хлюпает…

– Не он.

– Тогда слева от нас, в полосатом костюмчике. Тоже морда воровская…

Полуянов только хмыкнул. А к Наде между тем подвалил огромный, килограммов на сто двадцать, толстяк. В несуразных вьетнамках, круглощекий, одышливый, на лбу – капельки пота (тяжело при таких габаритах, когда теплынь!). Виновато улыбнулся девушке:

– Пардон, мадемуазель. Кошелечек ваш?